Как много в человеке бесчеловечья, как много скрыто свирепой грубости в утонченной, образованной светскости, и, Боже! даже в том человеке, которого свет признает благородным и честным… Продолжить чтение!
Он слеп, упрям, нетерпелив, и легкомыслен, и кичлив, бог весть какому счастью верит; он силы новые врага успехом прошлым только мерит — сломить ему свои рога. Продолжить чтение!
Старость ходит осторожно и подозрительно глядит. Чего нельзя и что возможно, еще не вдруг она решит. Продолжить чтение!
Так, своеволием пылая, роптала юность удалая, опасных алча перемен, забыв отчизны давний плен, Богдана счастливые споры, святые брани, договоры и славу дедовских времен. Продолжить чтение!
Мгновенно сердце молодое горит и гаснет. В нем любовь проходит и приходит вновь, в нем чувство каждый день иное. Продолжить чтение!
О, как слепа, безумна злоба!.. Ему ль теперь у двери гроба начать учение измен и потемнять благую славу? Продолжить чтение!
Все начинаемое для себя, все, что делаем без принуждения, делаем с прилежанием, рачением, хорошо. Напротив того, все то, на что несвободно подвизаемся, все то, что не для своей совершаем пользы, делаем оплошно, лениво, косо и криво. Продолжить чтение!
Нужда, желание безопасности и сохранности созидают царства; разрушают их несогласие, ухищрение и сила. Продолжить чтение!
Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвленна стала. Обратил взоры мои во внутренность мою – и узрел, что бедствия человека происходят от человека, и часто от того только, что он взирает непрямо на окружающие его предметы. Продолжить чтение!
Вопрос: в естественном состоянии человека какие суть его права?.. Если на пути удовлетворения нуждам своим он обрящет подобного себе, если, например, двое, чувствуя голод, восхотят насытиться одним куском, – кто из двух большее к приобретению имеет право? Ответ: тот, кто кусок возьмет. Вопрос: кто же возьмет кусок? Ответ: кто сильнее. Продолжить чтение!
Обыкновенные правила ценсуры суть: почеркивать, марать, не дозволять, драть, жечь все то, что противно естественной религии и откровению, все то, что противно правлению, всякая личность, противное благонравию, устройству и тишине общей. Продолжить чтение!
Запрещая вольное книгопечатание, робкие правительства не богохуления боятся, но боятся сами иметь порицателей. Продолжить чтение!
Скорлупы у нас много; взглянешь — человек, а узнаешь — скорлупа одна, ядра-то нет, съедено. Надо бы нас учить, ум точить, а точила тоже нет настоящего… Продолжить чтение!
Вспоминая эти свинцовые мерзости дикой русской жизни, я минутами спрашиваю себя: да стоит ли говорить об этом? И, с обновлённой уверенностью, отвечаю себе — стоит; ибо это — живучая, подлая правда, она не издохла и по сей день. Это та правда, которую необходимо знать до корня, чтобы с корнем же и выдрать её из памяти, из души человека, из всей жизни нашей, тяжкой и позорной. Продолжить чтение!
Не только тем изумительна жизнь наша, что в ней так плодовит и жирен пласт всякой скотской дряни, но тем, что сквозь этот пласт все-таки победно прорастает яркое, здоровое и творческое, растёт доброе — человеческое, возбуждая несокрушимую надежду на возрождение наше к жизни светлой, человеческой. Продолжить чтение!